(запись 22 ноября 2005)
26 июля я привезда Валю из больницы домой. Он вставал, но периодически ощущал боли в животе. К тому же, на правом боку под кожей у дренажной трубки просматривалась приличных размеров гематома. Он был рад, что уже дома. Начали делать гептрал и солкосерил. Спал он спокойно, но на рассвете 27 июля появились боли в животе, сердце и позвоночнике. Это случилось как раз во время вспышки на Солнце из АЗ 792. Его боли я с трудом сняла своей рукой, кровь останавила молитвой и заговором. Как хорошо все получается дома! Как всегда при резонансах сделала укол кортагена, эпиталона и препарат сердца. Успокоился и уснул. Проснулся с улыбкой: "Какое счастье, я дома... "
Исходно у Вали 5.03.05 была травма со множественными противоударными ушибами. Эта травма была последней из цепи тяжелых травм (автоавария, падение с лошади, падение с лестницы, тяжелые грузы при переезде). Количество ослабленных зон в соединительно-тканном матриксе достигло критического уровня, когда система управления гомеостазом постоянно переходила в режим стресса. Достаточно было включения любого значимого стресс-фактора (езда по бездорожью на дачу, работа в саду на посадке и поливе, резкое увеличение плотности солнечного излучения или магнитная буря), как наблюдался срыв адаптации. Это выражалось в мгновенной слабости, болях в сердце, позвоночнике и начальном отделе ЖКТ (пищевод, желудок, 12ПК). Он покрывался липким потом, ложился и просил немедленно ввести ему кортексин (в помощь нервной системе) и тималин (в помощь иммунокомпетентной системе и соединительно-тканному матриксу) – это ему помогало лучше всего. Мы делали несколько раз в день массаж, укрепляющий сердце, восстанавливающий мозговое кровообращение, прорабатывали на позвоночнике и в области таза зоны старых поражений. С начала марта 2005 года переход в горизонтальное положение для него бывал мучительным: ложась спать, он принимал таблетку маалокса и 1-2 таблетки глицина. При последней перегрузке 26–28 мая меня не было в городе, и острая стадия ДВС-синдрома с ярким проявлением геморроя наступила немедленно. Когда я вернулась, он не мог сидеть от боли. А потом заболел желудок.
Я поддерживаю теорию В.М. Дильмана, суть которой в следующем. В ситуации, когда значения параметров внешней среды изменяются внезапно и резко, система поддержания гомеостаза дает отклонение, тем большее, чем резче изменение параметров среды Это отклонение (адаптационный стресс) может реализоваться на различных уровнях регуляции; в первую очередь загрубляется контур нейроэндокринной регуляции. К сожалению, организм сам не может вернуться из режима сильного и длительного отклонения в режим нормальной малосигнальной регуляции. Так появляются болезни цивилизации, первой из которых я назову ДВС-синдром.
Если адаптационный стресс – длительный, в организме много слабых звеньев, а возможности ЦНС снижены, возможно развитие острой фазы ДВС-синдрома как средства защиты (укрепления, изоляции) слабых зон тела. Фаза острого стресса всегда проходит с отключением чревного ствола. Следствием последнего падения были появление геморроя и нарушений структуры и функций ЖКТ (эрозия пищевода и язва 12 ПК), дисфункции ПЖЖ и гепаторенальный синдром. Операция в МСЧ NN стала дополнительным стресс-фактором; начались обильные кровотечения из места выхода дренажной трубки. Старшая медсестра и сестра-хозяйка хирургического отделения могут засвидетельствовать, что мы 4 раза в день меняли постельное белье – возле дренажной трубки (не из шва!) выходило в день до 200 мл алой крови. Никаких мер медики не предпринимали. После удаления трубки 26 июля кровотечение усилилось.
Прошло 6 дней после операции (установка шунта–стенда на желчном протоке), но боли не проходили, ежедневно мимо дренажной трубки выливалось не меннее 200 мл крови (знать, задели печень), билирубин оставался высоким, больше 100, есть он ничего не хотел. Важный хирург, у которого Валя решил оперироваться (доктор наук, первый в мэрии), пожимал плечами, удивлялся отсутствию аппетита, назначил антибиотики и ужасно болезненный анальгин. Через день после операции профессор вызвал меня и объяснил, что у Вали рак головки ПЖЖ, метастазы в большом сальнике, скоро придут анализы клеток, взятых им на биопсию, и я смогу в этом воочию убедиться. А для его спасения нужно срочно готовиться ко второй, широкоформатной и гораздо более дорогой операции (у него была глобальная цель: вырезать у Вали всю ПЖЖ, 12ПК и часть желудка). Через два дня важый кисло объявил мне, что "тех" клеток в большом сальнике не найдено. Позже он признался, что из ПЖЖ он вообще не брал клеток на биопсию, только из сальника. Это не помешало ему выставить короткий и страшный диагноз, который намертво прилип к Вале и стал обозначать – внимание, медицинский штамп! – "его основное заболевание". Что же с тем хирургом? А ничего, процветает, потребовал (и получил) с меня за свои труды крупную сумму. Он раззвонил коллегам о высокой точности своей диагностики "на глазок", а главного хирурга области уверил, что биопсию брал, а как же?! конечно же, брал!.. Поди теперь докажи! И Валя стал считаться "онкологическим" больным. Господи, какая чушь! Никакой опухоли у него не было! У него был панкреатит, осложненный аутолизом печени, гастродуоденит и ДВС, ему бы сразу прокапать контрикал и проколоть фраксипарин, ему бы плазмы хоть по литру в день, и сейчас был бы жив и здоров! Так нет же... Его накрепко захватили медики и применили к нему свои бесчеловечные программы по полной.
Утром 27 июля с медсестрой пришел пожилой врач-онколог (мы его не приглашали, я попросила вызвать участкового врача). Улыбчивый, летний, отпускной, ну просто по пути зашел. Посоветовал винцо, лимончик и цветную капусту. Валя вина не пьет совсем, лимон вызывает изжогу, а вот на капусту согласился. Врач ему понравился, и он сам показал ему свою гематому на боку.
И тогда случилась самая страшная катастрофа в жизни Вали, – и в моей, конечно. Врач без каких бы то ни было исследований тут же назначил процедурной медсестре влить больному сразу три препарата, повышающие свертываемость крови: аминокапроновую кислоту, этамзилат, викасол. Мне никто ничего не сказал, они меня вообще не замечали! Вливание было сделано дважды: сразу и вечером. Где были мои глаза, почему с таким доверием я отнеслась к этому незнакомому врачу?!! Он-де знает, у него опыт, он так расположен к Вале! Потом уже я прочла, что именно они ему влили. Читайте сами (М.Д. Машковский. Лекарственные средства. 2000):
Аминокапроновая кислота, угнетая активаторы плазминогена и действие плазмина, является кровоостанавливающим средством. Внутривенное вливание рекомендуется производить под контролем коагулограммы. Противопоказаниями служат ситуации нарушения мозгового кровообращения, склонность к тромбозу и эмболии, заболевания почек и нарушение их функции. Существует возможность тромбоэмболических осложнений.
Викасол применяют при патологических состояниях, сопровождающихся кровоточивостью (ранение, хирургическое вмешательство, язвенная болезнь желудка или 12 ПК, геморрой, носовые или маточные кровотечения), при подготовке к операции и после нее, при желтухе и слабом поступлении желчи в кишечник, у беременных в последние месяцы и у новорожденных, при сепсисе, при передозировке антикоагулянтов. Викасол противопоказан при повышенной свертываемости крови и тромбоэмболии. А у Вали всегда была повышенная свертываемость, у него кровь из вены было взять невозможно, царапины мгновенно затягивались!
Этамзилат стимулирует образование тромбопластина и фактора III свертывания крови; он влияет на процессы в сосудистой стенке, накапливая мукополисахариды большой молекулярной массы. Этамзилат мог резко активизировать нейтрофилы и обеспечить их питанием. Можно себе представить, как часто этот "безобидный" препарат провоцирует ДВС-синдром!
И эти три препарата вызвали лавинный процесс свертывания крови, кошмарную гипоксию клеток и коллапс. Поначалу он еще смеялся, шутил, сам вставал. Но днем появилась слабость, а после второго вливания у Вали начались сильнейшие боли во всем теле (в груди, в позвоночнике, в животе, в сердце) и резкое упало артериальное давление (40/60); сердце почти остановилось, началась острая фаза ДВС. Такого еще не было! Его увезли в реанимацию. Если бы был дофамин и фраксипарин! Но я об этом тогда знать не знала.
Почему-то врачи ведут себя так, как будто опасности ДВС-синдрома вообще не
существует. Больницы не имеют оборудования для диагностики этого опаснейшего
синдрома, лежащего в основе многих патологий, а врачи просто не подготовлены.
Мне не встретился ни один врач, от рядового хирурга до профессора, кто бы понимал
клинику ДВС и был бы готов оказать больному грамотную и своевременную помощь. Господи,
ведь еще в 1994 году М.С.
Мачабели говорила о генерализованном и местном.ДВС-синдроме, об опасности
гипоксии любого органа. Если у человека после недавней операции (шов прекрасно
зажил!) кровит в другом месте, значит, у него самый что ни есть ДВС, только
местный. А генерализованный ДВС у него возник уже после того злополучного
вливания...
К сожалению, врачи реанимации не приняли во внимание мое замечание о вреде
вливания препаратов свертывания и возможном ДВС. Они были во власти мнения
того хирурга об «основном заболевании» – CR ПЖЖ (без биопсии). Мои протесты
вызывали у них снисходительную улыбку. О том, чтобы мне достать вектор и провести
диагностику, и речи быть не могло! "Мы верили и верим ему, а не, простите,
вам. Иммунокорректоры не помогают. Только антибиотики. Он неадекватный. У него
онкология".
Куда он попал? В застенок? В камеру пыток? На долгие три месяца он попал туда, откуда выхода нет, – в реанимацию.
Послушаем д.м.н., профессора М.С. Мачабели, автора ДВС-синдрома:
"Если аэроионизацию делать совместно с разумным лечением, то процесс выздоровления
ускоряется. Так, например, есть хирург, который решил защитить докторскую диссертацию.
Он оперировал детские перитониты у детей от 1 до 15 лет. И, оперируя детей,
он получал малую смертность, 10%. Но, все-таки, это 10 детей из 100! Хотя в
1993 году опубликованы статьи наших московских хирургов, где указано, что «смертность
при перитонитах от 10% до 70%». И это так, перитониты – тяжелое заболевание.
Воспаление охватывает брюшную полость и жизненно важные органы.
У этого хирурга дети поступали в отделение, где был воздух, ионизированный
люстрой Чижевского, и получали гепаринотерапию. Уже от одной гепаринотерапии
без люстры ни одной смерти уже не было. Одна гепаринотерапия
у него шла до операции, другая – во время операции, третья –. послеоперационная
в течение десяти дней.
Все больные остались живы. И, наконец, группа аэроионизации
после операции. Во время операции он не решился, потому что в операционной была
электроника и много металла. А после операции он круглосуточно держал их под
люстрой, не снимая гепарин. И что же? Кроме перитонита бывает еще много
осложнений, и одно из самых страшных – это воспаление легких. А после ионизация
люстрой Чижевского, легочных осложнений не стало ни одного. Они упали до нуля!
Конечно, это дело будущего. Но с официальной медициной очень трудно бороться…"
Уже 28 июля у нас были готовы анализы крови (лаборатория гемостаза клиники им. Е.Н. Мешалкина) с неопровержимым свидетельством наличия у Вали острой фазы ДВС, врач–лаборант по гемостазу дала заключение и рекомендации по немедленному вливанию свежезамороженной плазмы. Но ее мнение не стало определяющим. Кто-то из реаниматологов был против плазмы, кто-то – против фраксипарина. А они ведь боги, неподсудные! На меня они смотрели с брезгливостью: суетливая родственница. Мы сделали еще три анализа крови на гемостаз (лаборатория гемостаза клиники им. Е.Н. Мешалкина и МСЧ 168), мы сами купили плазму, но ситуация изменилась мало. Плазму в удовлетворительном объеме и фраксипарин (3 х 0,3 мл) стали вводить только с 24 августа, когда я привезла на консультацию профессора-гематолога – месяц для реабилитации был потерян. А боли все мучили его, уже не помогал трамал, врачи перешли к наркотикам. Может быть, этой фантастической реакции и не было бы, если бы не событие на Солнце?
Между тем, плазма при ДВС совершенно необходима! Это явственно следует из теории динамики движущейся крови. Эритроциты идут внутри сосуда "монетными столбикам", расположенными по поверхности цилиндрической трубочки, внутри которой плазма. Плазма дает распор столбикам, дает им возможность перекатываться по поверхности пламезменного стержня и обмениматься веществами с клетками, При нехватке плазмы структура крови рассыпается, и эритроциты теряют форму, энергию и скорость; они скатываются к стенке сосуда, где их караулят медленные лейкоциты, и гибнут во множестве. (Ссылка: М.С. Мачабели.)
Не дали Вале плазмы. У него испортился характер. Всегда веселый, он стал хмурым и раздраженным. Конечно, первый шок после того вливания прошел, но в общем ему становилось хуже и хуже. Тем не менее, 8 августа его выписали в хирургию.
А дело в том, что Валя – гений, остро чувствующий геокосмические резонансы и совершенно не терпящий насилия над своей личностью. Как долго они его ломали! Он боролся с аппаратом ИВЛ и все время получал ударные дозы миорелаксантов и транквилизаторов. А не борись! Покорись! Руки накрепко принайтованы к кровати, трахеостома, ИВЛ, в носу зонд для кормления. Берегут тело, а сами все размышляют, как лечить "основное заболевание". Вот вам лицо официальной медицины. Нравится?
Следует с пристрастием расспрашивать врача о препаратах, которые назначают Вам или Вашему близкому, въедливо изучать инструкции, заглядывать в справочники и обращать внимание на противопоказания и побочные эффекты. По закону Вы всегда можете протестовать! С некомпетентностью представителей официальной медицины мы еще много раз столкнемся. Это ремесленники. Каждый знает что-то свое, а берется судить о картине состояния больного в целом. Им дано право выбирать тактику лечения, у них есть власть. Наиболее опасны хирурги. Они знают мало и не имеют клинического мышления. Они не признают консервативных медленных мер. Им надо сразу здесь отрезать, здесь вскрыть, чтобы посмотреть, здесь очистить введением ферментов. Они назначают смертельно опасные ферменты и регуляторы-блокаторы, лишь бы они входили в так называемый протокол! Они императивны и не способны оценить последствия своего сильного вмешательства. Доверять им нельзя. А Валя из-за этого диагноза попал именно к ним.
…Никак я не могла его забрать у медиков, ни за что. Вырвала его из больницы, но они и дома нас достали. Только неделю он был дома, и ему стало гораздо лучше. Он даже посидел у нас в кресле. Но хирург безответственно («Не волнуйтесь, будет дышать сам, и откашляется сам, ничего плохого не случится!») вынул трахеостому (как и поставил 2,5 месяца назад), началась пневмония. Не мог, не мог он сам откашляться, а без трубочки отсосать мокроту из легких было невозможно. Я научилась мигом восстанавливать АД, язвы на ногах стали заживать. В последний день он сказал мне: «Я хочу жить долго, – ты и я». А вечером пришел тот же врач и влил ему в легкие химотрипсин (дважды через 15 минут). После этого дыхание Вали стало жестким, подключение к ИВЛ не помогло – паренхима свернулась, и я ничего не могла сделать. ГАИ тогда у нас еще не было. Он больше не пришел в сознание, До сих пор мне не удалось получить в руки тетрадь назначений. Они неподсудны, у них круговая порука зла.
Это потом я придумала, как дышать серебряным туманом с ГАИ, как гасить свертывание и протеазы в ПЖЖ и печени. И «кровеносный» массаж головы, и изометрическую гимнастику для почек – это уже потом я придумала. Скольких мы уже спасли на твоем опыте, и скольких мы еще спасем! Прости меня, это моя вина.
|
|
| создание сайта Новосибирск |
| продвижение сайта Новосибирск |
